Мимо дома матери моей жены я иду. Как сакура весной, цветут в моей душе шутки. Одну из них я сую в окно. Другая состоит из двух половинок. Икебана на столе. Прекрасный алый цветок. Господин Накадзима хочет со мной меняться. В принципе, я не против. Но мой такой большой на его такой маленький – Ни за что! Опа да опа… Зеленая ограда скрывает тайну. Девушки, что вы сделали со священником? Без одежды он бледный, как рисовый колобок… На острове Кюсю девушки, юноши и навоз. Брызги в стороны летят, вечер. Их любовь сильна. Она сильней гигиены. На горе стоит верблюд. Его четверо поймали и надругались. Плачь, верблюд, день сегодня не твой. Снизу, из долины Хироку, Поднимаются к тебе еще четверо. Не ходите, девушки, замуж За Иванаки Кудзио. У Иванаки Кудзио то, что нужно, Втрое больше, чем можно. Опа да опа… Срослись ветка сакуры и сидящая на ней птица. Я не верю своим глазам. Между ними должен быть промежуток! Шел я лесом, видел беса средь пальм. Варил он в котелке рыбу фугу. Глупый бес! Не на то повесил ты котелок. Твоя похлебка будет пахнуть паленой шерстью. Гейши в озере купались. Гейши толкались частями тела. Их счастье, что рядом нет Иванаки Кудзио. Вот уж кто толкнет так толкнет! С неба маленькая звезда упала. Много всего оторвала она в брюках. И прекрасно! Вопрос о войне за Курильские острова Не стоит. Вот кто-то спускается с горы Фудзи. Наверно, это тот, кто мне мил. На нем зеленое кимоно. На мне белое, И рукава завязаны сзади. Ой, мороз, мороз… Не морозь меня, я прошу. Лучше морозь коня. Дорога в Токио длинна и скучна, Пусть хоть что-нибудь звенит при езде… Расцветали сакура и груша. Поплыли туманы над горой Фудзи. Выходила на берег девушка без одежды. Заводила всех так, что бежали к ней толпами. Гоп-стоп… Мы те, кто подходит из-за угла. Гоп-стоп… Эта гейша взяла на себя слишком много. Сёма-сан, пусть твой меч попробует ее тело. Осторожно! У нее искусственное сердце из стали. Не слышны в саду камней даже шорохи. Все здесь замерло до утра, кроме нас. Что ты, милая, смотришь искоса? Боишься, на спине будут вмятины от камней? Спрятались ромашки, поникли лютики. От горьких слов застыла вода в реке. Почему гейши любят только красивых? Почему остальные должны платить и платить? Маленькая ель родилась в лесу. В лесу и росла, укутанная снежком. Приехал самурай, рубит ее мечом Никак. Двое их в лесу тупых – он и меч. Мохнатый шмель на душистую ветку сакуры. Серая цапля на крышу дома в Киото. Самурайская дочь – на бюллетень. Не стоит находиться рядом, Когда отец тренируется с бамбуковой палкой. Я спросил у сакуры, Где та гейша, которая разбила мне сердце. Сакура не ответила. И это хорошо. В нашем роду и так полно психов, Которые говорят с деревьями и травой. От улыбки станет светлее всем. От улыбки в небе проснется радуга. Тот, кто весел, улыбается нам губами. Кто же сделал сеппуку – улыбается животом. Теплая валяная обувь, теплая валяная обувь… Неподшитая, старая… Приличная японская девушка не пойдет в такой на свидание. Как здорово, что я неприличная! И как здорово, что не девушка! Виновата ли я? Виновата ли я, что люблю сакэ? Виновата ли я, что мой голос дрожал, Когда дула я в трубку ему, Инспектору дорожной полиции? Неуклюжие пешеходы бегут по лужам. Вода рекой течет по асфальту. В префектуре Исемидзу дождь и полная тишина. Там не разрешают петь на улицах крокодилам.