Но выселение — это ещё не самое главное. Вот перечисление способов, при 
помощи которых добыто 593 т хлеба:

1. Массовые избиения колхозников и единоличников.

2. Сажание «в холодную». «Есть яма?» — «Нет». — «Ступай, садись в 
амбар!» Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. 
Время действия — январь, февраль, часто в амбары сажали целыми бригадами.

3. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок 
керосином, зажигали, а потом тушили: «Скажешь, где яма! Опять подожгу!» 
В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и 
продолжали допрос.

4. В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, 
Плоткин при допросе заставлял садиться на раскалённую лежанку. 
Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из 
кружки воду, а потом «прохладиться» выводили на мороз и запирали в 
амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) 
заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: 
«Стреляйся, а нет — сам застрелю!» Тот начал спускать курок (не зная 
того, что наган разряженный), и, когда щёлкнул боёк, упал в обмороке.

5. В Варваринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании 
заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих) курить 
махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перца 
(горчицы) и приказал не выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд 
работников агитколонны, командиром коей был кандидат в члены бюро РК 
Пашинский при допросах в штабе колонны принуждали колхозников пить в 
огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей и с керосином.

6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы 
допрашиваемого из дробовиков.

7. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.

8. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после 
ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу 
догола и пустили, приказав бежать к хутору рысью.

9. В Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 чел. 
демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику — 
подозреваемому в краже — во двор (ночью), после короткого опроса выводил 
на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал «огонь» по 
связанному колхознику. Если устрашённый инсценировкой расстрела не 
признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по 
дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова 
проделывали процедуру, предшествующую расстрелу.

9. (Нумерация нарушена Шолоховым.) В Кружилинском колхозе уполномоченный 
РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб 
зарыл?» — «Не зарывал, товарищ!» — «Не зарывал? А, ну, высовывай язык! 
Стой так!». Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу 
уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, 
пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же 
штуку проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что в 
тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял ещё становиться на 
колени.

10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых 
шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, 
раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству.

11. В Солонцовском колхозе в помещение комсода[23] внесли человеческий 
труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, 
угрожая расстрелом.

12. В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми 
ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз.

13. В Колундаевском колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три 
часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу.

14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху 
прикрывали шубой, били и допрашивали.

15. В Базковском колхозе при допросе раздевали, полуголых отпускали 
домой, с полдороги возвращали, и так по нескольку раз.

16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной группой проводил в 
Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до одурения. Раздеваться 
не приказывали. Рядом имели «прохладную» комнату, куда выводили с 
собрания для «индивидуальной обработки». Проводившие собрание сменялись, 
их было 5 чел., но колхозники были одни и те же… Собрание длилось без 
перерыва более суток.

Примеры эти можно бесконечно умножить. Это — не отдельные случаи 
загибов, это — узаконенный в районном масштабе — «метод» проведения 
хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от 
самих колхозников, которые испытали все эти «методы» на себе и после 
приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету».

Помните ли Вы, Иосиф Виссарионович, очерк Короленко «В успокоенной 
деревне»? Так вот этакое «исчезание» было проделано не над тремя 
заподозренными в краже у кулака крестьянами, а над десятками тысяч 
колхозников. Причём, как видите, с более богатым применением технических 
средств и с большей изощренностью.

Аналогичная история происходила и в Верхне-Донском районе, где 
особо-уполномоченным был тот же Овчинников, являющийся идейным 
вдохновителем этих жутких издевательств, происходивших в нашей стране и 
в 1933 году.

… Обойти молчанием то, что в течение трёх месяцев творилось в Вешенском 
и Верхне-Донском районах, нельзя. Только на Вас надежда. Простите за 
многословность письма. Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком 
материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».

С приветом М. Шолохов